Испещренное глубокими морщинами лицо, светлые глаза, строгий взгляд и губы, как-то вдруг складывающиеся в улыбку. 5 мая Клавдия Ивановна Морозова, удивительно доброжелательная и радушная женщина, отметила 97-летие. Когда мы с ее невесткой, Зоей Алексеевной, ехали в Лучки, я думала, что человек в таком почтенном возрасте вряд ли способен обходиться без посторонней помощи.
Зашли в дом и увидели хозяйку, хлопочущую на кухне. «Ничего себе – это в 97 лет», - впервые удивилась я про себя. А потом, во время нашей беседы, удивлялась ясности ума, живости речи, интересу к жизни, хлебосольности Клавдии Ивановны. Труд в крестьянских семьях всегда ставился во главу угла. Девочке не было и двенадцати лет, когда ее отправили в няньки, в четырнадцать – дали борону. Затемно уходила на покос со взрослыми. Мужики, конечно, смотрели искоса: ну что ребенок накосит? Так, тяп-тяп-тяп, а зарплата- трудодень – одинаковая у всех. Что оставалось делать девчушке: мать одна растила шестерых детей.
В восемнадцать лет Клавдия вышла замуж, переехала с супругом в лесную сторожку. Когда началась Великая Отечественная война, мужа мобилизовали, а она осталась одна в лесу с двумя сыновьями: старшему тогда было чуть больше трех лет, а младшему едва исполнился год. Ревела в голос. Хорошо еще, что была здорова мама, прожила с Клавдией всю войну, детей растила. Два сезона во время войны Клавдия Ивановна работала на торфозаготовках. Труд на торфяниках был очень тяжел, из всех орудий труда – лопата. Поскольку брезентовых рукавиц на всех не хватало, торф зачастую брали голыми руками, таскали по два пуда на пальцах. - Пока была молодая, не замечала, - рассказывает Клавдия Ивановна. - А сейчас с руками так мучаюсь! Работа казалась бесконечной, нагрузку выдерживали не все. Вот так, ценой здоровья заготавливали торф для котельных и электростанций.
После окончания войны муж вернулся, но совместная жизнь не сложилась, и они разошлись. Пришлось продать корову, пальто, сено и купить крохотный домишко в Лучках. Там сейчас и живет Клавдия Ивановна. Конечно, без коровушки-кормилицы приходилось трудно, но постепенно жизнь вошла в прежнее русло, завели козу, кур, гусей. Подросли сыновья, стали помогать матери по хозяйству и подрабатывать понемногу. Отработав в военное и послевоенное время шесть лет лесником, стала разнорабочей на Лучковском декстриновом заводе. Порой по триста мешков в день приходилось на своих плечах перетаскивать. Всю жизнь Клавдия Ивановна работала не покладая рук, денно и нощно. Выполняла тяжелую работу на декстриновом заводе, трудилась в подсобном хозяйстве предприятия.
Дома тоже рассиживаться было некогда: огород, скотина, хозяйство, без которого в военные и послевоенные годы было просто не выжить. Привычка к земле остается у человека на всю жизнь. Очень долго, уже выйдя на пенсию, Клавдия Ивановна выращивала овощи в своем огороде, ходила в лес по грибы-ягоды. Ее долгая жизнь не была легкой, выпало на ее долю немало испытаний. Безвременно потеряла она сыновей, а ведь для любой матери самое страшное – пережить своих детей. Взгляд Клавдии Ивановны грустнеет, глаза наполняются слезами. Но с судьбой не поспоришь. Конечно, жизнь была тяжелой, но жили люди тогда по-другому, как-то душевнее, легче, веселее, радовались всему.
-Обуть -одеть нечего, а все равно весело! Пережив тяжелейшие годы, она привыкла не жаловаться на жизнь. Люди знают ее терпение, покладистость, гостеприимность. Двери ее дома всегда открыты для близких, знакомых, а порой и незнакомых привечает. Всю свою жизнь Клавдия Ивановна трудилась, сохранила чистую, добрую душу, несмотря на все жизненные невзгоды и лишения. - Даже не знаю, что о себе рассказать. Тяжело было. Сейчас пенсию получаю, опекун у меня есть, помогает мне.
Девчонки, а давайте чайку попьем! Разговаривая с Клавдией Ивановной, вспоминала свою бабушку и бабушку мужа, которые тоже всегда старались усадить, где получше, накормить повкуснее. Добрые глаза, натруженные руки, ватрушки с пылу-жару, вкуснейшее клубничное варенье, долгие разговоры за чашкой чая. Таковы они – русские бабушки, а жизнь старшего поколения – и есть наш пример, наша история. Девяносто семь лет – это не старость, это целая жизнь. И пусть она, Клавдия Ивановна, у Вас будет длинной-длинной.
Фото Клавдии Ивановны Морозовой.
Каролина Евдокинова.
